7 дней в июне. Том 2[СИ] - Алексей Ивакин

— Мы вас пропустим, а нам за это начальство звиздюлей отвесит, — отнекивались патрульные.

Отвязаться от них удалось только тогда, тогда, когда я, не выдержав — обычно у меня просто не получается давить на людей — наехал на них на повышенных тонах:

— Мы что, в тыл бежим? Нам в свою часть попасть надо! — начал распаляться я, злясь на упертых патрульных. — Вы нас, что ли, транспортом обеспечивать будете? Нет? Так не мешайте хотя бы людям выполнять свой воинский долг!!

— Ладно, вали! — озлясь, буркнул возглавлявший патруль летёха. — Посмотрим, что будет, когда вас у Мамонова тормознут. Как бы вам не загреметь тогда по–крупному…

— А это уже не твоя беда будет. Скажем — ничего не знаем, ничего не видели, проселками ехали! — отрезал я, когда машина уже брала с места.

Естественно, перед Мамоново нас тоже тормознули. Не патруль, а целый заградотряд: две тройки у шоссе, каждая контролировавшая свое направление, немного поодаль, с обеих сторон от дороги, — по БТРу с пулеметами, нацеленными в разные стороны, рядом с ними и за ними — еще несколько солдат, метрах в двухстах просматривалась башня БМП с пушкой, выглядывавшей из–за кустов.

— Куда прете! — с ходу заорала на нас фигура в камуфляже с РПК наперевес, метнувшаяся к притормозившей машине.

— Не «прем», а едем, и не «куда», а возвращаемся в свой батальон из госпиталя, — подал голос с заднего сиденья взводный, постаравшись перевести ситуацию в более спокойное русло.

Фигура в камуфляже немного сбавила тон:

— Машину, по любому, заворачивайте обратно!

— А нам как быть? — с просительными интонациями в голосе поинтересовался взводный, протягивая патрульному свой пропуск. Вслед за ним вынули свои бумажки и остальные.

Фигура в камуфляже, внимательно рассмотрев наши документы, пожала плечами:

— Как хотите.

— Слушай, браток, — вмешался я, — Войсковые колонны в сторону Эльблонга ведь ходят?

— Ну, ходят, — отозвался он. — Только, если думаете подсесть, то не выйдет ничего — запрещено.

Мы вылезли из машины, поблагодарили водителя Мишу. Я отзвонился Жорику, обрадовал его, что и с нами, и с машиной все в порядке. Мы же пристроились на обочине возле поста и принялись ждать. И действительно, как и предупредил нас патрульный, когда через этот пост через два часа прошла колонна, пристроиться к ней не удалось. На нашу беду, в этой колонне были сплошь морячки — какие–то связисты со своей мудреной техникой, несколько бензозаправщиков и грузовиков, судя по форме водителей, взятых опять–таки из каких–то флотских частей, и сопровождавшая колонну рота охраны с флотской же базы снабжения.

Между тем взводный куда отлучился и вернулся к нам только минут через сорок.

— Так, мужики, поднимаемся и топаем отсюда! — безапелляционно заявил он. — Во–первых, жрать охота, надо пойти поискать, где тут чего–нибудь перехватить можно. А во–вторых, я разузнал, что если из нашего батальона здесь до вечера кто и появится, то в любом случае не на этом посту. Шанс перехватить наших будет только на южном выезде из города.

Да, и к тому, и к другому соображению стоило прислушаться. Мы потопали через Мамоново на южную окраину, попутно осматриваясь — нет ли поблизости какого–нибудь работающего кафе, закусочной или хотя бы магазинчика с продуктами. Несмотря на то, что в Мамоново примерно сутки хозяйничали немцы и, несмотря на бои, которые сначала велись за удержание города, а потом за его освобождение, в целом он пострадал несильно. Конечно, дома на главной улице были с практически полностью выбитыми стеклами на фасаде и с выщербинами от пуль. Временами попадались здания с явственными следами пожаров или с разбитыми артиллерией стенами. Все магазины и киоски стояли с разбитыми витринами, и были полностью выпотрошены. Однако город не вымер — на улицах встречались горожане, и среди разбитых или кое–как заколоченных досками или фанерой витрин мелькнул все же в переулке магазинчик, двери которого не были заперты — туда входили и оттуда выходили люди, причем не с пустыми руками.

Не сговариваясь, мы все втроем рванули в этот переулок, нырнули в заветную дверь и через несколько секунд уже созерцали витрину с сыром, колбасой, маслом, пакетами молока, и полки с консервами, печеньем, конфетами, крупами и макаронами. Ну, макароны нам были без надобности, а вот молоко, сыр, колбасу и даже хлеб для сэндвичей в красивых пакетах, который мог храниться довольно долго, мы тут же приобрели, даже несмотря на подскочившие больше, чем вдвое против обычного, цены.

Задерживаться мы не стали, и, лишь выйдя через полчаса к посту на южной окраине города, остановились и расположились перекусить.

Мы с взводным после трапезы прилегли прямо на пожухлую траву передохнуть, а наш стрелок, как молодой, отправился осмотреться вокруг. Но не успел он удалиться от нас и на два десятка шагов, как мы услыхали его голос:

— Э! Смотрите–ка! Что это здесь?

Мы нехотя поднялись и принялись крутить головами, не сразу поняв, что так взволновало молодого. Его закрывала от нас группа кустов, росших у обочины, поэтому волей–неволей нам пришлось встать и тоже сделать несколько шагов. Обогнув кусты, мы практически сразу поняли, в чем дело — в полусотне метров, не так далеко от дороги, возвышалось несколько свеженасыпанных земляных холмиков с водруженным над ними грубо сколоченным большим крестом.

Прояснить ситуацию можно было только у маячивших на шоссе патрульных, и мы дружно потопали к ним. На наш вопрос — «Это что тут, братская могила, что ли?» — один из патрульных, сняв с головы каску и взлохматив мокрые от пота коротко стриженые волосы, ответил:

— Можно и так сказать. Только это не военное захоронение, тут местных схоронили. Наши в другом месте лежат, — и пояснил. — Тут эсэсманы, в основном, порезвились. Кого за еврея приняли, кого за косой взгляд… Да и вермахт тоже отметился — нескольких девчонок местных изнасиловали, а потом застрелили. Правда, говорят, это не пехота постаралась, а люфты. Пехота в основном грабежом магазинов ограничивалась.

Мы, не сговариваясь, сдернули с головы кепи и, повернувшись к могиле, с минуту постояли молча.

Вот же засада! Когда же мы доберемся, наконец, до своих, чтобы вломить этим гадам и вбить им в черепушки правила хорошего поведения раз и навсегда?

После долгого бесполезного ожидания нам все–таки повезло. На дороге со стороны Польши показались два тентованных «Урала» в сопровождении БТР‑70. Я тут же сорвался с места и бросился к посту. Когда там тормознули колонну для проверки документов, я заорал издали (ближе не подпустил один из шибко бдительных патрульных) — «Братки, в первый мотострелковый батальон не подбросите? Мы с госпиталя возвращаемся!»

Из головного «Урала» выпрыгнул сопровождающий в рабочем комбинезоне и направился ко мне. На подходе он лихо козырнул и представился:

— Лейтенант Магницкий, двести двадцать четвертая артиллерийская бригада.

— Старший лейтенант Кулагин, первый батальон седьмого омсп, — представился в ответ я. — Вот наши документы. Весь день не можем поймать попутный транспорт до своего батальона.

Внимательно рассмотрев мою бумажку с полковой печатью, лейтенант сразу взял быка за рога:

— Так, сейчас шестнадцать пятнадцать… Запчасти получить… Туда–сюда… Не позднее семнадцати тридцати мы пойдем обратно через этот пост. Можем подобрать вас с собой — мы как раз вместе с вашим батальоном стоим».

— Вот спасибо! — искренне обрадовался я.

— Ладно, — бросил лейтенант. — Некогда нам сейчас.

И с этими словами он поспешил к своему грузовику.

Конечно, в назначенное время никто не появился. И лишь через несколько минут после шести вечера, когда мы стали уже чуть ли не подпрыгивать от беспокойства, показались долгожданные «Уралы». Пройдя КПП, грузовики тормознули, и лейтенант Магницкий призывно замахал нам рукой. Когда мы по очереди лезли через задний борт в кузов его грузовика, я поинтересовался на всякий случай:

— А не влетит тебе, что ты нас подсаживаешь? Запрещено ведь.

— Да плевать только! — беспечно махнул он рукой. — Там дальше только наши посты. Не съедят. Только вы в кузове заныкайтесь и не высовывайтесь. А лучше вообще на пол лечь. И на постах не разглядят, да и вам спокойней будет — тут, бывает, по нашим машинам постреливают.

Но нам счастливо удалось разминуться с чересчур храбрыми фрицами, и никто нас не обстрелял. Через час мы уже представлялись нашему комбату. Вскоре я обнимался с Баскаковым, а потом и со своим комвзвода Тюриным (бывшим своим, конечно, поскольку теперь я числился в управлении роты — но как–то так сложилось, что предпочитал отираться именно у него во взводе). Получил автомат, каску и прочие причиндалы, и снова стал бойцом.